Почти всегда у нас не было ни гроша, и мы жили в страхе нищеты.
Тем не менее мы знали, что не показывать этого - наша сила. Сострадание в будущем убивает.
Сила, - говорила Гала, - внушать не сострадание, а стыд.
Мы могли умереть с голоду, и никто никогда не узнал бы об этом. "Genio у figura, hasta la sepulfura", "с голоду помирай, а виду не подавай" - вот каким был наш девиз.
Мы были похожи на испанца, которому нечего есть, но, как только пробьет двенадцать, он идет домой и садится за пустой, без хлеба и вина, стол. Он ждет, пока все пообедают. Под палящим солнцем спит пустая площадь. Из всех окон видно, кто уже поел и идет через площадь. Сочтя, что уже пора, человек встает, берет зубочистку и выходит прогуляться на площадь, как ни в чем не бывало ковыряя зубочисткой в зубах.
Как только начинают таять деньги, надо увеличивать чаевые, не уподобляясь посредственностям. Лучше лишиться чего-нибудь, чем приспосабливаться. Можно не есть, но нельзя есть плохо.
"Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим"
если перевести на нематериальное, - что-то в этом точно есть.
Смысл теряет смысл, если произносить вслух то, что по-настоящему хочешь рассказать.
Смысл теряет смысл, если пишешь буквами то, о чем по-настоящему хотел написать.
Смысл бессмысленен, если давать хоть какую-то оценку происходящему.
А искать смысл в смысле попросту невежественно и некультурно.
Любая культура бессмысленна.
Как и любое творчество.
И кто не понимает этого, тот пошляк.
Или бизнесмен.
Или и тот и другой вместе взятые.
"Кислород", В. Вырыпаев
Доступ к записи ограничен


Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
как на улице +30, так оля заболела.
ай да умничка.
в венеции торнадо,
в оломоуце - тоже: хоть и маленькие, зато сразу три.
дома ливень такой, что 15 метров - и дальше не видать ничего, и гром, что окна трясутся.
а у меня завтра госы по экономике.
я даже не знаю.
Доступ к записи ограничен
потому что оно как "гиена", а гиены убили муфасу.
так то.
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
в начале марта я проверила себя на прочность, взбираясь в снегоступах на более чем километровую гору посреди ночи и вышагивая потом еще километров 15 вниз до ближайшей железнодорожной станции до самого утра.
оказалось, что не такая уж я и прочная, особенно мое правое колено. и что с тех самых пор мне какое-то время нельзя будет бегать. по этому поводу я иногда устраиваю себе часовые утренние прогулки, и с двух из них у меня есть фото, которыми я хотела начать цикл "сегодня утром". возможно, их так и останется только пара, а может они все же будут пополняться.
в первое утро из всей красоты, меня больше всего затронул вид на Оломоуц
я усиленно учусь барабанить.
не слишком усиленно готовлюсь к госам. что очень зря, но уже исправляюсь.
живу свою молодость и делаю нелогичные совершенно вещи.
потому что весна и было жарко две недели. меня всегда накрывает в такие периоды.
с головой.
а теперь похолодало, я достала куртку и впала в активную спячку:
вроде что-то делаю, постоянно где-то, почти всегда чем-то занята,
но без энтузиазма. стала мало улыбаться, хотя не чувствую себя плохо вовсе.
непассивная апатия. я не знаю, как назвать это состояние.
хочется, чтобы все вокруг все понимали без слов и не задавали вопросов.
хочется сосредоточиться на своем, не распыляясь на остальное.
на остальное неинтересное.
неожиданное "а поехали завтра в другой город в гости на весь день?"
или пойти в 8 вечера к подружке на салатик, а вернуться в полдень следующего дня,
по дороге думая о том, как же прекрасен май,
или решиться наконец избавиться от хлама, который раньше было жалко. хотя бы попытаться.
это все тоже "остальное", но нужное, важное, захватывающее. это все - да.
и мне отчаянно не хватает заботы уже долгое время.
я открыто говорю об этом и вижу изменения, но не совсем те, которых ожидаю.
мне хочется мелочей, а получаю нечто большее, но менее важное.
это как получить в подарок огромную статую себя в полный рост,
в то время как ты всего лишь попросил налить тебе кружку горячего чая.